Заложники. 68 часов в ловушке - Страница 82

Семь часов прошло, и никто даже пальцем не пошевелил. Мариа надо было встряхнуться, потому он позвонил инспектору, которого послал следить за допросом Аджмала Касаба.

— Привези его сюда, — велел он.

Инспектор был удивлен. Разве они уже не выяснили все, что требовалось, во время первого допроса? Он также предупредил, что, по словам докторов, у пленника нестабильное состояние, поэтому они могли отказаться отпустить его.

Но Мариа хотелось отыграться. Он взорвался.

— Вздор! — крикнул он. — У меня есть целых три причины допросить пленника: Камте, Каркаре и Саласкар, — прорычал он. — Привези его сюда, даже если тебе придется приставить чертов пистолет к виску врача.

Уголовный розыск будет расследовать дело, и, если его спросят, ничего особенного нет в том, что допрашивать террориста станет лично он сам. Мариа положит трубку, предупредив напоследок:

— Не трогай его и убедись, что у тебя внушительный эскорт. Мы не можем позволить себе все запороть.

В больнице «Наир» доктора пребывали в бешенстве. В личном деле пациента значилось: «Выписан без медицинского согласия». Инспектор позвонил Мариа, чтобы предупредить его об этом, но тот был непоколебим.

— Нет времени для игр в демократию! — крикнул он.

Полчаса спустя пленника доставили во двор полицейской штаб-квартиры. Мариа позвонил вниз.

— Ведите его в камеру для допросов. — Он решил допросить Касаба там, где обычно работал Саласкар. Подобный рискованный шаг был не чем иным, как актом мести. — Посмотрим, как он себя чувствует, — сказал Мариа, сбегая по лестнице во двор, где он наконец-то смог вдохнуть прохладный ночной воздух.

Небольшая группа полицейских стояла во дворе, переминаясь с ноги на ногу, окружив невысокую фигуру в пластиковых сандалиях. Мариа кивнул своим людям.

— Сердце подсказывает мне, что я должен придушить этого человека. Здесь и сейчас, — прошипел он, посмотрев на дрожащего пленника, — но мозг подсказывает мне, что он является единственной нитью, которая приведет нас к тем, кто его послал.

Еще до того, как Аджмала поймали, все предлагали провернуть старый мумбайский трюк: подстрелить его якобы при попытке бегства. Некоторые предлагали повесить его, обставив это как самоубийство.

С каменными лицами они вошли в кабинет Саласкара, где на стенах висели фотографии застреленных бандитов и объявления о награде за поимку преступников, бамбуковые палки и пуленепробиваемые жилеты. Аджмала усадили на пластиковый стул и приковали к нему наручниками. Если существовало помещение, которое пахло принуждением, им, без сомнения, был кабинет Саласкара. Мариа, возвышаясь над пленником в окружении констеблей, заговорил с ним на его родном пенджабском. На этом языке также говорил отец Мариа, который переехал в Бомбей в пятидесятые годы.

Мариа спросил, знает ли Аджмал, где находится. Сидя на стуле в грубой бежево-белой футболке с забинтованными запястьем и рукой, он представлял собой жалкое зрелище. Он был самым заурядным серийным убийцей из тех, что видел Мариа. Грязный и худой, он был похож на помощника мясника на базаре.

Специалисту по допросам всегда нужно с чего-то начать. Мариа был к этому готов.

— Ты хотел умереть, поэтому я спешу тебе сообщить, что я не убью тебя. — Он показал пальцем на обступивших их полицейских. — Они тебя тоже не тронут.

Он дал Аджмалу время, чтобы переварить услышанное.

— Мои ребята, — сказал Мариа, кивая на коллег, — хотят это сделать. Но я им не позволю. Ты провалил миссию, поскольку ты не мертв. Теперь весь мир узнает, как сильно ты все испортил. Ты сказал одному из моих людей, что надеялся стать шахидом. Ну, друг мой, у меня для тебя новости. Аллаху ты не нужен. Никто не нужен. История твоей жалкой жизни продолжается, как и прежде. Всем плевать. Ты жалкий неудачник, который даже не смог организовать себе смерть.

Аджмал застонал, потому что Мариа задел его за живое. Волна разочарования захлестнула его. Он никогда не мог завоевать признание, даже тогда, когда был совсем маленьким. В то время как его братья сегодня ночью продолжат исполнять свою миссию на улицах города, Аджмала будут держать под замком, пока Индия не решит, что настало время его повесить. Ему пришло в голову, что после казни никто не придет, чтобы забрать его труп. Аджмал понял нечто ужасное — он никогда не вернется домой.

У Мариа было много вопросов.

— Сколько вас в городе? Какое оружие вы с собой привезли? Какой у вас план? Кто вами управляет?

Аджмал уже отвечал на вопросы толстого полицейского в больнице. Теперь его заставляли повторять все снова. Мариа сел, внимательно слушая акцент Аджмала — его назальные гласные, свистящую букву «с» и протяжную «р», громоздкие предложения, от которых ломило в ушах. Это был голос восточного Пенджаба, нищей земли. По мнению Мариа, дети там рождались, чтобы их продавали в рабство, и жили они, чтобы умереть.

Аджмал описал место, где они бросили траулер. Он объяснил, что они запаниковали, подумав, что к ним приближается индийское военное судно, и потому не затопили траулер и не выбросили труп капитана за борт. Эту информацию передали береговой охране. Там подтвердили, что они забыли на траулере спутниковый телефон и GPS-навигатор. Также он описал желтую лодку, на которой они высадились на берег. Аджмал рассказал, как его завербовали, тренировали и оснастили в «Лашкаре-Тайба», а потом отправили в Карачи. Там же находились руководители операции. Наконец у Мариа появились хоть какие-то данные, которые он переслал Гафуру и разведке, подчеркнув, что всей этой операцией управляют из Карачи.