Заложники. 68 часов в ловушке - Страница 70

— Ты туда не пойдешь. Повторяю. Ты в отель не идешь. Пехотинцы пойдут одни. Ты остаешься внизу и охраняешь периметр.

Патил был удивлен и расстроен. Когда он вышел наружу, его ослепила и оглушила толпа журналистов и репортеров. Морские пехотинцы отправились в отель в надежде восстановить работу диспетчерской. До сих пор у полиции не было чертежей отеля, поэтому они не знали, куда идут. Им повезло добраться до второго этажа без происшествий. Потом они поднялись на третий этаж, пробежав мимо входа в Центр обработки и хранения данных, о существовании которого никто не подозревал.

Свернувшись калачиком под столом, Флоренс Мартис пыталась успокоить себя мыслью, что никто не додумается заглянуть в эту темную комнату без двери.

— Я подумаю, что делать дальше, когда встанет солнце, — сказала она себе, когда тишина стала практически невыносимой. Флоренс начала напевать любимый мотивчик из фильма: — «Ты наверняка бы знал, что я тоскую о тебе…»

Отец пообещал найти ее, и она в этом не сомневалась. Он был настоящей ищейкой и еще никогда не подводил ее. Она вспомнила, как во время ужасных школьных экзаменов, когда она была слишком напугана, чтобы есть, он приехал на мотоцикле и привез рис и цыпленка. Зазвонил ее телефон, вырвав Флоренс из оцепенения.

— Привет. Кто это? — осторожно спросила она.

Ей ответил мужской голос:

— Привет, Флоренс, меня зовут Рошан.

Рошан. Она не знала никакого Рошана. Она решила, что это какой-то сотрудник отеля, который звонит из другого города, потому что ее отдел поддерживал контакты с разными подразделениями компании по всему миру. Он знает, что гостиница в осаде?

— Рошан, сейчас не самое лучшее время для разговора, — шепнула она.

— Послушай, не клади трубку. — У него был очень уверенный голос. — Просто скажи, ты в Центре обработки и хранения данных? Никто не может понять, где ты. Фостин говорит, что ты пропала. Я тоже там работал. Я все там знаю.

Он услышал о Флоренс от друга, который был знаком с Фостином. Рошан хотел сделать все возможное, чтобы помочь отцу и дочери.

Флоренс воспрянула духом.

— Ох, спасибо богам. Спасибо, Рошан. Со мной все в порядке, но, пожалуйста, вытащи меня отсюда. Дверь сорвало взрывом, и я задыхаюсь здесь. — Она не понимала, кто он, но ей понравился его голос. — Послушай, Рошан, если они убьют меня… То есть они хотят убить меня.

У нее пересохло во рту, а в животе громко урчало. Она хотела бы сказать больше, но не могла.

— Не волнуйся, Флоренс, — сказал Рошан. — Я не буду класть трубку, пока кто-нибудь не найдет тебя. Флоренс. Ты еще там?

Она положила телефон на колени и начала напевать популярную мелодию:

— «Эй, любимый, эй, любимый…»

Снаружи отеля телевизионщики снимали не обращавшего на них внимания Карамбира Канга. Небритый и измученный, он стоял рядом с Ратаном Татой, чей дед построил этот отель. Председатель правления «Тата Групп» был дома, когда начался теракт. Ему посоветовали там и оставаться, пока полиция не разберется в ситуации. Вместо этого он приехал прямо к гостинице и прождал полночи, с ужасом глядя на то, как языки пламени пожирают семейную реликвию.

— Не могу поверить, что он сгорит, — повторял Ратан. — Это просто невозможно.

Карамбир Канг тоже смотрел на гостиницу. У него покраснели глаза. Когда он повернул голову, объективы телекамер поймали выражение уныния и скорби на его лице. Казалось, что этот человек сделан из соломы.

Ему почудилось, что очаг возгорания находится там, где живет его семья. По телевизору говорили, что пожар охватил верхние этажи, пожирая все на своем пути. Боевики вытаскивали постояльцев из номеров и держали их в заложниках в другом месте. Новостные каналы транслировали куски записей с камер наблюдения, демонстрируя всему миру бессилие местной полиции.

Ранее Нити сделала то, что ей велел муж. Она заперлась с мальчиками в ванной их апартаментов и закрыла все щели влажными полотенцами. Удей сидел рядом с ней, а Самара она посадила на колени, гладя его по волосам. Было сложно поверить, что всего несколько часов назад он разговаривал с дедушкой из Бахрейна по телефону.

— Самар, я скоро приеду в Бомбей. Можно я посплю в твоей спальне?

— Конечно, — радостно отвечал Самар.

Ратан подошел к Карамбиру и взял его за плечи.

— Мы можем лишь надеяться и молиться, что они не остались в номере и их не взяли в заложники.

Он отметил, что горела лишь южная часть седьмого этажа. Если они перебрались в другую часть здания, они должны были уцелеть.

Карамбир на несколько минут отошел в сторону, приблизившись к набережной, где с моря дул легкий свежий бриз. Осмотревшись вокруг, он позвонил родителям, которые гостили у его сестры Амрит в Бахрейне, в трех тысячах миль от Мумбаи.

— Я не думаю, что они выжили, — сказал он отцу срывающимся голосом.

Если бы Нити была жива, она нашла бы способ связаться с ним. Она уже целый час не звонила ему.

— Будь стойким сикхом, — сказал ему отец. — Ты сын армейского генерала, — продолжил он, вспоминая, каким здоровяком родился его сын, как он рос на армейских байках отца, переезжая с ним из одного военного городка в другой.

Юный Карамбир больше всего на свете любил кататься на армейском джипе. Отец всегда хотел, чтобы сын тоже стал солдатом. Что он мог теперь сказать ему? Он дал трубку матери Карамбира.

— Я не могу спасти их, — сказал он ей.

— Тогда ступай и спаси, кого можешь, — кротко ответила она ему. — Ты отважный мальчик.

Им обоим было сложно пережить эту потерю.